Опасные связи [Роковое наследство] - Кейси Майклз

Кэт стала застегивать платье, не зная, то ли ей проклинать графа, то ли благодарить его.

ГЛАВА 17

...Чудно хорошаБыла та местность.

Люсьен, посвистывая, шел от конюшни. Он провел еще одно приятное утро, объезжая норовистого Калибана, в сопровождении неизменного графа де ла Крукса. Беззаботная болтовня Гая, его веселые шуточки с легким налетом скабрезности помогали скоротать время между завтраком и посещением Эдмунда.

Последние несколько дней пролетели для Люсьена незаметно: все возможное время он проводил возле Эдмунда, не выпуская из рук его сухую ладонь, — часы летели за часами, полные живительных воспоминаний об их прежней жизни в Тремэйн-Корте. Они почти не вспоминали ни о тех годах, когда он служил в армии Веллингтона, ни про последний год в Лондоне, предпочитая лишний раз перебрать в памяти события, связанные с их счастливой прежней жизнью.

Старые раны затянулись. Они вспоминали любимого пони Люсьена по кличке Прыгун, и то лето, когда Эдмунд учил Люсьена плавать, и зиму, когда они вместе со слугами отправились на боксерский турнир, и весну, когда совершили путешествие в Озерный край и его мать требовала останавливать коляску чуть ли не через каждые пять миль, чтобы нарвать каких-то новых растений для своего травника.

Люсьен улыбался, шагая по двору и выстукивая ритм рукоятью кнута. Им всякий раз не хватало времени, чтобы успеть обсудить до конца дня все пришедшие на ум воспоминания.

О Мелани они не говорили.

Зато Кэт Харвей постоянно фигурировала в их беседах. Люсьен не мог не вспоминать ее проницательные серые глаза, волосы цвета воронова крыла; не мог не думать, как приятно будет перебирать их пальцами, когда он освободит их от этих безжалостных шпилек. И всякий раз напряжение возникало у него в чреслах, стоило ему вспомнить вкус и податливость ее губ.

Что же касается самой Кэт, то теперь, когда Люсьен большую часть дня проводил у Эдмунда, она спокойно могла посвящать свое время Нодди. Кэт затворилась в детской и покидала ее лишь на время кратких прогулок по саду самым ранним утром, пока Мелани не успевала еще выбраться из койки.

Хотя Люсьен уверен, что ей нечего бояться быть изгнанной из Тремэйн-Корта, как бы того ни желала Мелани, ему было ясно, что Кэт предпочитает не рисковать и не попадаться Мелани на глаза. Она даже перестала появляться за завтраком, и поэтому он приказал подавать себе пищу в комнату к Эдмунду, при этом стараясь успокоить себя, что Кэт вовсе не избегает его. Просто он должен дать ей время. Он может подождать. Теперь, когда они наконец узнали друг друга, он может и подождать. Удача приходит к тому, кто умеет ждать.

Если бы только он мог быть терпеливым.

С Мелани он встречался только во время обеда. Она, по всей видимости, успокоилась после той сцены, которая едва не заставила Люсьена предпринять серьезные шаги для заключения ее в какой-нибудь приют для душевнобольных, где она не могла бы представлять угрозы ни для окружающих, ни для себя.

Мелани на целые часы запиралась у себя в комнатах, и ее постоянно окружали портные, парикмахеры и местные торговцы. Она с головой ушла в приготовления к званому обеду и, кажется, напрочь забыла и про Нодди, и про Люсьена, и про то, что хотела выставить из дому Кэт. Она с энтузиазмом погоняла слуг, заставляя их начищать серебро, мыть окна и снимать тяжелые бархатные портьеры, чтобы сменить их на легкие, летние. Солнечный свет заливал теперь все комнаты в доме, играя на атласе обивки и вышитых салфетках.

Настроение Мелани стало ровным, без прежних резких перепадов от восторга к отчаянию, от счастья к ярости, от страстной ревности к не менее страстной любви. Впечатление создавалось такое, что все ее мысли поглощались приготовлениями к празднику и ответственностью ее положения хозяйки Тремэйн-Корта. Она выглядела совершенно нормальной — если не считать тех часов, когда она исчезала неизвестно куда.

Люсьен уже был готов поверить, что Мелани оказалась всего лишь жертвой временного нервного расстройства, если бы не предостережение Мойны, которое она изрекла однажды вечером, когда явилась к нему в комнату с новой порцией лекарства, которое, по ее словам, обязательно должно было помочь Эдмунду.

— Вы, мастер Люсьен, попомните вот что, — пробурчала она в обычной своей двусмысленной манере, — эта ваша баба завсегда кажет самое лучшее, когда соберется сделать самое что ни на есть худшее.

Люсьен знал, что ему действительно пора всерьез поговорить с Эдмундом по поводу Мелани, и он даже дал себе слово, что скоро это сделает. Но не сейчас, когда они еще не до конца заполнили брешь в их отношениях, чтобы построить прочное будущее.

Будущее. Улыбка Люсьена угасла, когда он повторил это беспокоившее, будоражившее его слово. Он вполне отдавал себе отчет в истинном положении дел и знал, что так или иначе, а Эдмунд умирает. Но он все-таки надеялся, что Эдмунд проживет подольше и что у них еще будет вдоволь времени побыть вместе. Еще никогда для Люсьена не было так дорого время. Он невольно ускорил шаг, торопясь оказаться в южном крыле и узнать, как провел Эдмунд эту ночь.

— Люсьен! Да постой же, дружище, куда ты так летишь? Неужели я проделал весь путь из Лондона только для того, чтобы полюбоваться на твою спину?!

— Гарт, ах ты хитрый пес! — вскричал радостно Люсьен, с улыбкой обернувшись к приятелю, который спешил напрямик через недавно подстриженную лужайку. — Что привело тебя сюда? Уж не скрываешься ли ты от ревности чьего-нибудь мужа?

Гарт Стаффорд остановился в пяти шагах от Люсьена и отвесил ему элегантный поклон. На его левое плечо было накинуто легкое пальто из серого драпа, в правой руке он держал касторовую шляпу с закругленными полями и от макушки до пят выглядел невообразимо модным лондонским джентльменом, словно он только что расстался с приятелями после ночной пирушки.

— Ничего подобного, Люсьен. Скорее это можно подумать про тебя, ведь ты, оказывается, успел разбить сердца половине красавиц на майском фестивале. Нет, я здесь в роли городского глашатая и принес тебе радостную весть!

Люсьен на мгновение задумался и пришел к выводу, что на самом деле Гарт явился совсем по другой причине, однако, явившись без приглашения, его друг вынужден был сочинить формальный предлог, какую-нибудь смешную историю, чтобы навестить его. Зная Гарта, Люсьену было нетрудно прийти к такому заключению. Еще неделю назад Люсьен разозлился бы на него за это. Ох как бы он разозлился — он был бы просто в ярости! Ну а теперь, вновь обретя мир в душе, он не мог бы назвать никого, чье появление в Тремэйн-Корте так обрадовало бы его, как появление Гарта.